ладно, я просто не хочу в архив.

Наступила осень, и всем стало плохо. И зайчику в глубокой норке, и белочке на высокой ветке, и лисичке на дальней полянке, и мишке в темной берлоге, и волку под тяжелой корягой - всех одолела сезонная депрессия, никого не обошла. Зайчик все лежал в глубокой норке, смотрел сквозь дверку на тяжелый бесконечный дождь и думал: "Я бездарь. Это не смертельно, конечно, если понять в пятнадцать лет; в двадцать еще можно. Но в тридцать семь, прозанимавшись всю жизнь одним и тем же, понять, что ты бездарь - это... это, в конце концов, просто невыносимо стыдно. О господи." Белочка на высокой ветке сидела, зажмурясь, в дупле, и ей казалось, что если она пошевельнется хоть самую чуточку - ее голова лопнет от боли. Белочка думала: "Я ведь любила, честно, По крайней мер дважды. Что же, что приводило меня в такой ужас, что невозможно было хоть на день, хоть на час с кем-нибудь остаться, остановиться? Что я защищала? Какую свободу? Свободу холодной осенью умирать в одиночестве от этого невыносимого, как болезнь, невыносимого, бесконечного, невыносимого дождя?" Лисичка на дальней бродила под струями вместо того, чтобы бежать и прятаться к себе в нору, и думала: "Господи, хотя бы заболею, может, это что-нибудь изменит? Глупо, но какие еще надежды? Если бы хотя бы чувствовать, что он ждет моей смерти - это все-таки какая-то связь между нами, какая-то его мысль обо мне - но я настолько ему не мешаю, настолько не касаюсь его мира, что он даже смерти моей не ждет; что есть я, что нет меня. Господи, умереть бы." дальшеМишка в темной берлоге думал: "Слава богу, засну сейчас, и хотя бы до весны все кончится. Это надежда у меня по крайней мере такая. А учитывая, если честно, летнюю проголодь, то надежда эта - так, иллюзия. Лапы не хватит, безусловно, не хватит до весны, перестань себе врать, перестань. Встанешь и будешь шататься черным призраком, искать крови, а потом умирать от стыда и отмывать пасть и заходиться в рвоте, а потом... а потом вообще не знаю что. Хорошо хоть малых прокормил, вроде, они и не заметили, как все чудовищно, скрыл, спрятал, уберег от нищеты - по крайней мере, сейчас, по крайней мере, на этот год. А весной... Ладно. Дожить бы до весны еще." Волк под тяжелой корягой думал: "Он сказал - шесть месяцев, от силы - восемь - но это если питаться, - а как питаться? Лапы дрожат и так спина болит - лишний раз не прыгнешь, не пробежишься. Шесть или восемь. Почему они должны были прийтись именно на осень и зиму, почему не на лето, когда можно было уйти поглубже в чашу и там умереть нежась, тихо, сонно? Умирать от голода легче в тепле, чем в холоде, да и летом я, может, и в нынешнем своем состоянии поохотился бы худо-бедно и тогда дольше бы протянул, а сейчас, по холоду и по снегу... Говорят, от голода наш брат умирает за две недели. Ужас, как долго."

Все звери почувствовали мысли друг друга, и все преисполнились страха и сострадания, и все заплакали. Мужчины плакали тихо, давясь в кулак, а белочка и лисичка просто ужасно взахлеб рыдали, и лисичка побрела на плач белочки, хотя они совсем и не были знакомы, - просто, ну, понятно, почему. Белочка была даже рада, и они вместе забрались поглубже в белочкино дупло и еще немножко поплакали на плече друг у друга, а потом закрыли вход в дупло и попробовали хорошенько согреться. Белочка поставила чайник, они перестали плакать и только всхлипывали тихонько и улыбались друг другу с облегчением. Им и правда стало немножко лучше. Они пили чай, и белочка рассказала, как она не смогла ничего создать из всех своих любовей, но ей было неловко опять плакать перед лисичкой, и она начала рассказывать свои истории во вполне комическом ключе, и они оказались действительно очень смешными, восхитительно просто смешными, - белочка даже и не подозревала, - и они с лисичкой смеялись до колик и даже впали в какое-то истерическое состояние. Потом лисичка рассказала белочке про своего мужа, как тот говорит: "Спокойной ночи!" - и гасит свет на кухне, где она сидит, и идет в постель, и она спрашивает из темноты: "Послушай, тебе не кажется, что ты делаешь что-то не так?" - и он говорит: ах да! - подходит, целует лисичку и все-таки идет в постель. Это очень грустная история, лисичка тогда проплакала почти два часа и еще плакала потом, когда звонила маме, но сейчас они с белочкой так хохотали, что лисичка даже облилась чаем, и им стало еще смешней. Тогда белочка подмигнула лисичке и достала из-под холодильника пачку с "Беломором", где был уже забитый косяк, и они пыхнули, и лисичка, которая никогда раньше не пыхала, так сладко поплыла и готова была расцеловать всех на свете и вообще, кажется, успокоилась в первый раз за последние три месяца. Они допыхали весь косяк и белочка показала лисичке шрам от операции вдоль передней левой лапы, а лисичка рассказал про свой порок сердца и про то, как иногда невыносимо колет и тянет в груди, и как от этого страшно. Белочка погладила ее по лапке, и потом они смотрели "Список Шиндлера", но остановились и бросили на середине, потому что было невыносимо страшно. И тогда белочка, чтобы они развеялись и вообще как-то пришли в себя, поставила порнушку, и лисичке было немножко противно, но потом стало интересно, потому что там все происходило с какими-то совершенно огромными членами, и лисичка даже спросила: они что, настоящие? - а белочка ей сказала, что это совсем не важно, лишь бы возбуждало; лисичку не очень возбуждало, но принцип она поняла. Она чувствовала, что уже очень поздний вечер и дождь как раз перестал, так что самое время пойти домой, но ей совсем, совсем не хотелось, и она чувствовала, что белочке тоже совсем не хочется ее выгонять, и она сказала: "Ты меня выгонишь, когда будет пора, хорошо? A то я тут у тебя навсегда застряну", а белочка сказала: ну и ночуй у меня, диван большой, поместимся. И лисичка позвонила мужу и сказала, что остается у подруги, таким вызывающим слегка тоном, а муж сказал: ну ладно, и лисичка потом опять плакала, а белочка говорила: вот мудак. Потом они легли спать и крепко обнялись на ночь и полежали та немножко, и лисичка, хотя ничего подобного раньше не делала, начала тихонько гладить белочку по спине, и они поцеловались, а потом поцеловались еще раз и еще раз и продолжили целоваться и гладиться, и лисичка думала с тоской: "Вот тебе, сукин сын, и "ну ладно"!", а белочка с тоской думала: "Господи, вот я блядь. Утром же опять будет противно."
(с) Линор Горалик

между тем, чтобы не привязываться к кому-то, потому что ты просто не умеешь,

Пишет  твой Драко:

11.05.2012 в 00:10

Пишет  Лориан.:

....В моём самом лучшем любовном письме был только номер телефона.
В моем самом глупом письме, кроме прочего, были две фразы: "Ненавижу тебя за то, что ты позволила мне разлюбить. Надеюсь, тебе больше никогда не повезет".
Самое честное любовное письмо выглядело так: "Хочу тебя увидеть" - в ответ на его, такое же: "Хочу тебя увидеть".
Самое нарядное - "Ловлю себя на том,что когда перед сном думаю о тебе, то с особой нежностью обнимаю ту мужскую спину, которая есть под рукой, потому что нежность естественным образом выступает свозь кожу при мыслях о тебе,как при нагревании пероксида бария выделяется кислород".
Самое простое:"Жизнь прекрасна. Я задыхаюсь от боли. Иногда"...
(с)

URL записи

URL записи

Мы продолжаем жить.

Мы читаем или пишем стихи.
Мы разглядываем красивых женщин,
Улыбающихся миру с обложки
Иллюстрированных журналов,
Мы обдумываем своих друзей,
Возвращаясь через весь город
В полузамерзшем и дрожащем трамвае:
Мы продолжаем жить.
Иногда мы видим деревья,
Которые
Черными обнаженными руками
Поддерживают бесконечный груз неба,
Или подламываются под грузом неба,
Напоминающего по ночам землю.
Мы видим деревья,
Лежащие на земле.
Мы продолжаем жить.
Мы, с которыми ты долго разговаривал
О современной живописи,
Или с которыми пил на углу невского проспекта
Пиво, —
Редко вспоминаем тебя.
И когда вспоминаем,
То начинаем жалеть себя,
Свои сутулые спины,
Свое отвратительно работающее сердце,
Начинающее неудобно ерзать в грудной клетке
Уже после третьего этажа.
И приходит в голову,
Что в один прекрасный день
С ним — с этим сердцем —
Приключится какая-нибудь нелепость,
И тогда один из нас
Растянется на восемь тысяч километров
К западу от тебя
На грязном асфальтированном тротуаре,
Выронив свои книжки,
И последним,что он увидит,
Будут случайные встревоженные лица,
Случайная каменная стена дома
И повисший на проводах клочок неба, —
Неба,
Опирающегося на те самые деревья,
Которые мы иногда замечаем....©© И. Бродский

Пишет  JrCatherine:

на камчатке нашли капсулу с письмом комсомольцев в будущее, в 2024 год, прочитали, конечно, и я сегодня читала это письмо и очень грустила
Письмо войнов-комсомольцев войсковой части 14086 к молодежи 2024 года.Письмо войнов-комсомольцев войсковой части 14086 к молодежи 2024 года.
В дни, когда весь советский народ, славная компартия 20-х годов торжественно встречают пятидесяти пятилетие со дня присвоения комсомолу имени Владимира Ильича Ленина, войны-комсомольцы и молодежь гарнизона поселка Мирный обращаются к вам, комсомольцы 20-х годов 21 века.
Вы будете отмечать 100-летний юбилей присвоения Коммунистическому Союзу Молодежи имени великого вождя мирового пролетариата, имени Владимира Ильича Ленина.
Вспомните нас на столетнем празднике, мы к нему тоже причастны. Вспомните! Без памяти нет грядущего. Вспомните, как мы вспоминаем бессмертных героев Октября и гражданской войны, ударников пятилеток и славных защитников нашей Родины в грозные годы фашистского нашествия, тружеников великой коммунистической стройки. Как и они, мы не мыслим себе жизнь без борьбы и созидательного труда во имя торжества коммунизма. Наша гордость за подвиги старших поколений - это и наша ответственность перед Партией, Родиной и Народом. Мы всё добыли трудом и кровью героев, и ваша прекрасная жизнь — продолжение нашей любви.
Лицо поколения - это его дела. Мы живем в тревожное время, и над нами постоянно висит угроза войны со стороны империализма. Родина, Партия поставила защищать нас мирный созидательный труд советских людей.
Молодые войны неустанно повышают свою боевую и политическую подготовку, осваивают современную технику, чтобы всегда дать сокрушительный отпор любому агрессору.
Мы трудимся над выполнением решений XXV съезда КПСС, XVIII съезда ВЛКСМ, готовимся ударным трудом встретить 110 годовщину со дня рождения Владимира Ильича Ленина.
Многое сделано, но еще больше предстоит сделать.
Мы готовим Вам через 45 соединяющих нас лет:
Пусть Земля, возделанная Вами, будет красивее.
Пусть познания ваши будут глубже.
Пусть характеры ваши будут мужественнее.
Пусть песни ваши будут радостнее.
Пусть любовь ваша будет горячее.
Мы не жалеем себя, потому что знаем: Вы будете лучше нас.
Мы идем через века и миры с именем Ленина. И над нам веет Красное знамя Ленинской революции — наша Слава, наша Забота. Несите с честью его дальше!
Совершенствуйте мир и самих себя во имя Владимира Ильича Ленина, как учит нас Коммунистическая Партия!
Ленин всегда с нами!
вспомнились тетради с фольклорных практик, старые, пыльные, пахнущие временем
и все-таки нечестно было это письмо читать

URL записи

я - диктатор?
да нихрена подобного.
просто делайте все так, как я говорю, и все будет отлично.
хотя бы потому что я действительно знаю, что нужно делать.
и меня раздражает, когда люди говорят "ну я же тоже хочу попробовать!",
пробуют, и получается, естественно, лажа.
если своих мозгов не хватает - а их определенно не хватает, какая жалость -
просто дайте делать дело тому, у кого их хватает.
и не будет больше проблем блять ни у кого.
потому что в конечном итоге, разгребаю все это дерьмо потом я.
охуенно весело.

дайте человеку один раз выйти за рамки привычных уставов и правил,
покажите свободу,
а затем верните в прошлую реальность и наблюдайте за тем,
как он медленно будет уничтожать сам себя -
грамм за граммом, миллиметр за миллиметром, день за днем и час за часом,
потому что в его голове зародится, будет прорастать
и окончательно созреет однажды мысль: "Кто мне запретит?...".
И он будет прав: никто. Никто, кроме него самого.
Поэтому, дай Дьявол никогда не познать абсолютной свободы,
свобода - это чертова мать всех пороков и всего зла на свете.

С Днем Рождения тебяЯ не знаю, смогу ли я, когда-нибудь написать о нем все то, что мне хотелось бы написать и выразить.
Наверное, мне просто не хватит ни места, ни слов, потому что... о любимых можно писать бесконечно, и никогда не напишешь всего.
Иногда лучше не начинать.
Но все-таки.

Я до сих пор не могу сказать вслух это. "Он умер". Даже писать это странно, не то, что говорить.
Он был удивительным человеком.
Иногда мне кажется, что меня и сестру он любил больше всех на свете - больше, чем своих детей, и жену - мою бабушку.
Он был очень умным, я до сих пор не могу разгрести всю его коллекцию книг, и он очень надеялся, что я буду хорошо учиться, что буду много читать и много знать, но никогда, никогда он не корил меня за четверки в школе (троек я, в принципе, не получал), он говорил на это так: "что такое оценки? оценки - это шелуха. они - ничто, главное - то, что ты знаешь сам, а не то, во что твои знания оценили другие".
Он был прав. Оценки - шелуха. Я и сейчас это понимаю.

Он чертовски заразительно смеялся, травил анекдоты, мог развеселить любую компанию, даже самую угрюмую. Он все время носил темные костюмы, но разноцветные рубашки, а на Парад в честь Дня Победы он всегда одевал свой лучший - темно-бордовый костюм, который ему очень шел. Каждый год, и только на День Победы.

Я не знаю человека, более бодрого и любящего жизнь, чем он. Для него никогда не существовало плохих условий для того, чтобы прогуляться. Он всегда говорил: "У природы нет плохой погоды", и равноценно солнечному дню, выходил гулять и в дождливый и в хмурый день, и это никогда не стирало с его лица улыбку.
Он любил быть полезным: делать что-то своими руками, строить, чинить, собирать, сажать, ловить рыбу, ходить за грибами и земленикой в лес. Когда болезнь его подкосила, он больше всего переживал из-за того, что теперь он будет бесполезен, что он будет обузой для всех. Именно поэтому он терпел, сжимал зубы, но молчал и не жаловался, даже когда ему кололи пачками обезболивающие наркотики, и когда боли были невыносимыми. Он никогда не любил показывать кому-то, что он тоже - человек, со своими слабостями. Он хотел, чтобы все помнили его сильным, непобедимым и очень жизнерадостным.
Я помню, когда он был здоровым, а мы еще жили в пятиэтажном доме без лифта, на пятом этаже, он все время бегал со мной наперегонки до нашего этажа, и смеялся.
А по праздникам, когда мы включали телевизор, и шли какие-то концерты со звездами, он все время хаял всеми возможными словами Газманова - я до сих пор не помню почему, но отчего-то тоже перестал любить еще в детстве этого певца. Кажется, дед говорил, что он поет какую-то бессмыслицу и скачет по сцене, как чекнутый осел.)

А еще дед писал стихи. На все праздники и просто так. Он писал их для бабушки, придумывал лозунги на всякие программы, и всегда просил меня записывать, пока придумывал. Его стихи я читал потом на праздники в начальной школе, и все спрашивали: а кто же автор? А я отвечал, что это написал мой дед, и был невероятно горд в этот момент.

Я вообще горжусь им. Всегда гордился, и всегда буду. Он для меня - кумир, легенда и идол. И еще - самый лучший на свете дед. Я безумно благодарен своей судьбе за то, что она преподнесла мне таких родственников, как у меня, что она преподнесла мне его.

Наверное, это человеческая участь такая - жалеть о том, что ты мог сделать и не сделал.
Я слишком многое не успел, я слишком многое упустил, я потратил чертовски много времени не на свое общение и время с ним.
Мне когда-то казалось: я позвоню потом, я навещу завтра, я спрошу попозже, в потом вдруг оказалось, что это завтра и попозже превратилось в "никогда".
Но то время, что он был со мной, оно бесценно.
И я точно знаю, что я никогда его не забуду, потому что на самом деле единственное, что вечно - это память. Она переходит от одного к другому, но остается.
И поэтому, С Днем Рождения тебя, дед.
С Днем Твоего Рождения.
Надеюсь, у тебя там все хорошо.
Я скучаю.

временами мне кажется, что моя собственная жизнь проходит мимо меня.
хотя нет, не совсем так.
скорее, что мою жизнь проживаю не я, а кто-то другой за меня,
а я лишь безмолвный наблюдатель.
как в кино.
смотрю, внутренне переживаю за глав. героя
радуюсь его успехам,
но в то же время не чувствую никакой ответственности
ни за какие его поступки, действия
никакой ответственности за его ошибки, за его выбор:
ни за что.
ведь это же не я.

когда ловлю себя на этих мыслях, становится страшно.
потому что в такие моменты я захожу в тупик, я не понимаю -
если я не живу своей жизнью, то чьей жизнью я живу?
если я не я, то - где же тогда я?
я не могу осознать, что мои ошибки могут привести к чему-то ужасному,
что нельзя просто нажать на "REC" и записать что-нибудь новое,
нельзя стереть с пленки непонравившийся момент,
нельзя вернуть обратно слова,
нельзя.

я, можно даже сказать, не ощущаю себя в собственном теле
не всегда понимаю, что это я сейчас хожу, сижу, говорю, работаю, учусь, смотрю в окно
не я сейчас в этом городе и не мне завтра утром снова вставать по будильнику.
и - странное дело - я даже наслаждаюсь именно этой жизнью,
мне нравятся мой вуз, моя работа, мое окружение,

я только не могу избавиться от поганого, пугающего, странного ощущения,
что все это происходит не. со. мной.